Ованес Азнаурян
Паренек из 107-й палаты
В больнице #3, которая находится на улице Прощян в Ереване, в палате 107 лежал всего один больной. Ему обещали, что приведут второго, но так и не привели. Больной из палаты 107 не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, было хорошо, что никого нет (еще неизвестно, кем может оказаться твой сосед!), а с другой стороны – все же хотелось с кем-нибудь поболтать. Теперь он лежал на своей койке с закрытыми глазами и старался представить себе, кем бы мог оказаться сосед. Но это было не так уж легко, так как боль в оперированной позавчера ноге не позволяла сосредоточиться: наверное, ночью сделал неловкое движение. Больной несколько раз жмурил глаза, сжимал и разжимал кулаки, но это не помогало.
Он вспомнил операцию, которая длилась полтора часа, и ему показалось, что нога от этого стала еще сильнее болеть. Во время операции ему казалось, что он чувствует каждую мелочь. Ведь наркоз ему дали местный. Он сам так захотел: у него была идея-фикс, что после общего наркоза он может не проснуться. Однако, где-то на середине операции он уже проклинал себя за это решение, но было уже поздно. Он просто постеснялся признаться хирургу, что боится общего наркоза, и решил терпеть. Теперь он гордился этим.
Нога не переставала болеть, и больной палаты 107 начинал сердиться на себя за то, что добровольно лег под нож. У него был варикоз, и врач, поставивший такой диагноз (больной пожаловался, что у него болят ноги и быстро устают), сказал, что лучше сделать операцию. Он согласился. Он просто был уверен, что операцию нужно делать, но теперь эта уверенность исчезла. Мысли, подобные тому, “зачем я, идиот, согласился на это?” были доминирующими среди прочих мыслей, но опять-таки, как и много-много раз, было уже поздно. Он вздохнул. Нужно проследить за этим и постараться не делать того, о чем потом будешь жалеть, подумал он и опять вздохнул.
Больной палаты 107 был пока еще молодой паренек восемнадцати лет.
Боль все больше усиливалась, и тут, как назло, захотелось в туалет. Но паренек решил не звать медсестру с уткой, а самому пойти в уборную. Дурацкий героизм! Но он совершил-таки этот "подвиг" (доскакал до уборной в конце коридора и обратно), и был очень горд собой, хотя, когда снова оказался в своей койке, ему показалось, что сойдет с ума от боли. Теперь он уже не мог думать ни о девочках-однокурсницах, ни о воображаемом соседе, ни о том, когда к нему придут друзья навестить.
Как раз в это время в палату вошла сестра и измерила температуру. Паренек не выносил ее и старался не разговаривать с ней. Она же каждый раз смотрела на него своими маленькими поросячьими глазками и хрюкала (у нее был хриплый прокуренный голос):
- Ну, как ты себя чувствуешь? Ножка не болит?
- Болит, - всегда отвечал он сердито. Он ее (толстую такую старушку) часто видел во сне. Она и во сне хрюкала: “Ты должен говорить мне![]()
правду. Не смей врать! Нельзя врать! Мне нельзя…” - и тогда больной просыпался в холодном поту.
Но в тот день медсестра не спросила, болит ли у него нога, а просто измерила температуру, ничего не сказав. Она уже собиралась выйти из палаты, но паренек остановил ее:
- Какая у меня температура?
- Нормальная.
- Что?
- Нормальная.
- КАКАЯ?!
- 37.
Купить рассказ тут
Паренек из 107-й палаты
В больнице #3, которая находится на улице Прощян в Ереване, в палате 107 лежал всего один больной. Ему обещали, что приведут второго, но так и не привели. Больной из палаты 107 не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, было хорошо, что никого нет (еще неизвестно, кем может оказаться твой сосед!), а с другой стороны – все же хотелось с кем-нибудь поболтать. Теперь он лежал на своей койке с закрытыми глазами и старался представить себе, кем бы мог оказаться сосед. Но это было не так уж легко, так как боль в оперированной позавчера ноге не позволяла сосредоточиться: наверное, ночью сделал неловкое движение. Больной несколько раз жмурил глаза, сжимал и разжимал кулаки, но это не помогало.
Он вспомнил операцию, которая длилась полтора часа, и ему показалось, что нога от этого стала еще сильнее болеть. Во время операции ему казалось, что он чувствует каждую мелочь. Ведь наркоз ему дали местный. Он сам так захотел: у него была идея-фикс, что после общего наркоза он может не проснуться. Однако, где-то на середине операции он уже проклинал себя за это решение, но было уже поздно. Он просто постеснялся признаться хирургу, что боится общего наркоза, и решил терпеть. Теперь он гордился этим.
Нога не переставала болеть, и больной палаты 107 начинал сердиться на себя за то, что добровольно лег под нож. У него был варикоз, и врач, поставивший такой диагноз (больной пожаловался, что у него болят ноги и быстро устают), сказал, что лучше сделать операцию. Он согласился. Он просто был уверен, что операцию нужно делать, но теперь эта уверенность исчезла. Мысли, подобные тому, “зачем я, идиот, согласился на это?” были доминирующими среди прочих мыслей, но опять-таки, как и много-много раз, было уже поздно. Он вздохнул. Нужно проследить за этим и постараться не делать того, о чем потом будешь жалеть, подумал он и опять вздохнул.
Больной палаты 107 был пока еще молодой паренек восемнадцати лет.
Боль все больше усиливалась, и тут, как назло, захотелось в туалет. Но паренек решил не звать медсестру с уткой, а самому пойти в уборную. Дурацкий героизм! Но он совершил-таки этот "подвиг" (доскакал до уборной в конце коридора и обратно), и был очень горд собой, хотя, когда снова оказался в своей койке, ему показалось, что сойдет с ума от боли. Теперь он уже не мог думать ни о девочках-однокурсницах, ни о воображаемом соседе, ни о том, когда к нему придут друзья навестить.
Как раз в это время в палату вошла сестра и измерила температуру. Паренек не выносил ее и старался не разговаривать с ней. Она же каждый раз смотрела на него своими маленькими поросячьими глазками и хрюкала (у нее был хриплый прокуренный голос):
- Ну, как ты себя чувствуешь? Ножка не болит?
- Болит, - всегда отвечал он сердито. Он ее (толстую такую старушку) часто видел во сне. Она и во сне хрюкала: “Ты должен говорить мне
Но в тот день медсестра не спросила, болит ли у него нога, а просто измерила температуру, ничего не сказав. Она уже собиралась выйти из палаты, но паренек остановил ее:
- Какая у меня температура?
- Нормальная.
- Что?
- Нормальная.
- КАКАЯ?!
- 37.
Купить рассказ тут
